Детство и Ростовский период
Валерий Кошляков родился 21 июня 1962 года городе Сальске Ростовской области, в семье железнодорожных служащих. «В детстве я помню два острых желания — куда-нибудь далеко уехать и научиться рисовать,» — скажет художник в одном из своих интервью. Квартира в Сальске, в которой он провел детство, была обклеена вырезанными из журнала «Огонёк» репродукциями классиков. Ребенком Кошляков копировал с плохих, часто черно-белых, фотографий картины старых голландцев, Клода Лоррена, Василия Поленова. Тогда он домысливал и дорисовывал то, что не мог разглядеть подобно тому, как будет делать это в зрелом возрасте, обращаясь в своих произведениях к памятникам архитектуры и изобразительного искусства, которые на тот момент в действительности еще не видел.
Сальск был городом-воплощением утопичных проектов сталинской эпохи, по описанию самого Кошлякова — «целина без истории, без старины, без церквей и музеев». На этом фоне увлечение рисованием открывало дверь в другой мир. В городе появилась изо-студия, ее основали приехавшие из Краснодара романтично настроенные молодые художники, занятия в ней вел Валерий Шеховцов (отец художника Сергея Шеховцова) — их и стал посещать школьник Валерий Кошляков.
В 1979 году он переезжает в Ростов, поступает на театральное отделение художественного училища имени Грекова. Там он проучится шесть лет, посреди учебы отлучится на службу в пограничные войска в Грузию, а вернувшись, продолжит обучение уже на отделении живописи. В 1985 году, сразу же после окончания училища Кошляков предпринял первую попытку переехать в Москву: по приезде он собирался устроиться на работу в метрострой, в «горячий цех», однако, увидев свое будущее рабочее место, передумал и вернулся в Ростовскую область.
По распределению его направляют на работу на должность директора народной картинной галереи в станице Пухляковской. Пост в крохотном провинциальном музее не слишком занимал Кошлякова: он читал лекции жителями станицы, периодически выезжал в Москву за картинами, отдушину находил в избыточном и непрерывном написании небольших этюдов. Спустя год он перебирается в Ростов, где происходит судьбоносное знакомство с представителями местного художественного сообщества: Авдеем Тер-Оганьяном и Юрием Шабельниковым.
Валерий Кошляков. Фламинго. 1988. Холст, коллаж, масло. 149х235 см. Коллекция О. Головановой, Москва
Для увлекавшегося классическим искусством Кошлякова Тер-Оганьян и Шабельников стали «первыми авангардистами». Его собственные работы становятся другими, они все меньше опираются на копирование натуры, все больше отрываются от реальности, перестают быть камерными. Он много времени проводит в гостеприимной и шумной мастерской Шабельникова, вместе с Тер-Оганьяном пишет живопись на старых декорациях, украденных из театра музыкальной комедии (где в то время работает сценографом).
Работ раннего периода практически не сохранилось, но общая атмосфера в Ростове того времени осталась в памяти многих, как написала искусствовед Екатерина Андреева:«В этюдах Кошлякова конца 1980-х так и стоит жаркий, раскаленный совместным творчеством Ростов, где в открытой мастерской Шабельникова идет коллективный процесс обсуждения свежих картин, где Тер-Оганьян взрывает будни выставками-акциями, где рисуют словами и красками Василий Слепченко и Александр Кисляков».
В 1988 группа ростовских художников под предводительством Кошлякова, Тер-Оганьяна и Шабельникова объединяются в товарищество под громким названием «Искусство или смерть». Вместе они проводят несколько выставок-акций, больше запомнившихся общественным резонансом, нежели представленными работами. Такой была однодневная выставка «Провинциальный авангард», прошедшая в первом в Ростове кооперативном туалете «Прогресс», она была закрыта властями сразу же после «вернисажа». Эта акция, которую многие сравнивали с инсталляцией Ильи Кабакова на выставке Documenta в Касселе (1992), принесла товариществу статус местных звезд. В январе 1989 они открывают выставку «Италия имеет форму сапога» в зале Ростовского союза художников, на вернисаж приходит три тысячи человек, работы с нее тут же приобретаются в собрание Ростовского художественного музея. Сразу же после этого Авдей Тер-Оганьян и Валерий Кошляков уезжают покорять столицу.
Девяностые в Москве
Валерий Кошляков долго противился переезду, переживал о том, где придется жить, откуда брать краски и даже, каким образом в дальнейшем придется получать пенсию. Уговаривает его и побуждает к смене обстановки Авдей Тер-Оганян, который сам после переезда становится одной из ключевых фигур московского акционизма. Они находят пустой дом на улице Осипенко и заселяются туда: в окно видно Спасскую башню, которая служит им часами.
Валерий Кошляков на фоне собственной работы из серии «Украшение красивого». 1990. Выставка «Великие чародеи живописи». Выставочный зал в Пересветовом переулке, Москва
Новоприбывшие ростовские художники заметно выделяются на московской художественной сцене конца восьмидесятых, где главенствуют концептуалисты и соц-артисты, откуда многие уже уехали на «гастроли» на запад после успешных продаж на аукционе «Сотбис» (прошел в 1988 году в Москве). Дебютный проект Кошлякова в столице «Украшение красивого» (1989) представлял собой фотографии героев оперетты, актеров Ростовского театра, доведенные до предельной гротескности при помощи экспрессивного живописного жеста, нанесенного на каждый из снимков. Они напоминали произведения тогда еще незнакомого Кошлякову Энди Уорхола, разве что были более вычурными, перенасыщенными запалом и энергией. Эти работы были представлены на первой выставке ростовчан «Великие чародеи живописи» (1990): они тут же привлекают к себе внимание публики, к ним приходит успех. Их замечает молодой галерист Марат Гельман, он начинает активно продвигать «южную школу» и в частности Валерия Кошлякова, при его содействии проходят первые заметные персональные выставки художника, они назывались «Ночь в Венеции» и «Под небом Италии» (1991).
Незадолго после этого, в 1991 году, Валерий Кошляков находит пустую квартиру в доме в Трехпрудном переулке и заселяется в нее. Так он стал первым художником, обосновавшимся в здании, которое в последствие станет легендарным художественным сквотом и в котором откроется одноименная галерея «Трехпрудный переулок». Ее куратором станет Авдей Тер-Оганьян, а каждый четверг в сквоте будут проходить новые выставки. Это место безусловно было квинтэссенцией бунтарского духа художественной сцены переломного периода, девяностых годов в Москве.
Во времена Трехпрудного Валерий Кошляков начинает работать с материалом, с которым многие в последствие будут ассоциировать его творчество. Он перестает писать на холсте и переходит к картону. Упаковочный картон, найденный на улицах Москвы, он расклеивал по всем четырем стенам своей мастерской и писал прямо на нем, законченные работы снимал со стены и хранил тут же в углу: «Все, что я любил, здесь, в Москве, было выброшено на помойку. Там я и нашел свою культуру второй раз, в прямом смысле, и стал писать на выброшенном картоне весь тот культурный “хлам”, которой до сих пор и рисую».
Валерий Кошляков. Москва. Набережная. 1998. Холст, масло. 290х192. Собрание музея АРТ4
Тогда же обозначился один из ключевых его сюжетов — грандиозная архитектура ушедших эпох, преимущественно античности, и навеянного ей же советского ампира (проект «Тёмные аллеи», 1991). Грубоватая фактура упаковочного картона проступала свозь водянистую краску, изображение буквально растекалось, проявляя грубую поверхность упаковочного материала. Сам Кошляков называет свою технику «водяной готикой» и признается, что «подсмотрел» ее в мягкой росписи на стенах в Помпеи. Эта характерная мягкость присутствует и в сфумато Леонардо да Винчи, и в предвосхищающих импрессионизм пейзажах Тернера.
Валерий Кошляков выстраивал и продолжает выстраивать связи, объединяющие мастеров разных эпох — от глубокой античности, иконописи и до раннего модернизма — и дает им выход в современных живописных и скульптурных практиках. Как он отметил в беседе с французским куратором Жаном-Юбером Мартеном:«С нашим опытом ХХ века мы знаем, как избежать скуки, но мне хотелось, чтобы даже во фрагменте, например, руки или натюрморта чувствовалась тяжесть культуры при свободном письме». Творчество Валерия Кошлякова стоит особняком относительно происходящего вокруг него в мировом и российском контексте: его в отличает вовлечение в архаичные сюжеты и горячая преданность медиуму живописи, несколько раз объявленной устаревшим и даже мертвым медиумом. Куратор Виктор Мизиано как-то отметит, что работы Кошлякова находятся «вне стиля» — так это остается на сегодняшний день и также это было в эпоху Трехпрудного.
Валерий Кошляков в мастерской на Бауманской, перед работой «Диспут». 1993. Работа находится в собрании музея АРТ4
Сквот, а вместе с ним и галерея, расформировались в 1993 году, поскольку дом был уготован к неизбежному сносу. Тогда Кошляков вместе с Тер-Оганьяном и Шабельниковым переезжают на Бауманскую улицу 13, где организуют новый сквот и пытаются продолжить начатое в Трехпрудном. При своем полу-легальном жилищном и экспозиционном положении ростовчане, и в частности Кошляков, тем не менее стремительно выходят из поля московского андеграунда и заявляют о себе на мировой художественной сцене. В середине девяностых проходят первые выставки Кошлякова за рубежом, его часто сравнивают с крупнейшим немецким художником Ансельмом Кифером (хотя сходство это, скорее, формального уровня), он попадает в частные коллекции, в том числе связанные со статусной коллекцией Deutsche Bank, его приглашают на множество выставок, по большей части в Германии.
Кошляков начинает экспериментировать с новыми техниками и новыми методами освоения пространства. Так, в 1997 в Женеве открывается его проект «Место Жительства» — инсталляция, состоящая из развешенных в пространстве простыней и тюлевых занавесок, на них — живописные изображения русской провинции. В 1996 в Штутгарте Кошляков выходит в городскую среду и расписывает каменную кладку на стройплощадке своими барочными фресками (за этим последует множество других проектов в среде). Там же в Штутгарте он знакомится со своей женой, которая на тот момент является стипендианткой Akademie Schloss Solitude. В том числе и по этой причине он проводит много времени в Германии.
Новые формы. Иконосы
Валерий Кошляков. Иконосы. 2002. Выставка «Давай! Русское искусство сегодня». Austrian Museum of Applied Arts (MAK). Вена, Австрия
В конце девяностых архитектурные поиски Кошлякова получают новое выражение: он начинает работать над серией объектов из картона, жести, пенопласта, дерева, которым дает название «иконосы». Изначально плоскостные, коллажные, иконосы перерастают в трехмерные объекты, и дальше — образуют целые пространства. За основу берется фоновая составляющая православных икон — храмы, дворцы — то, что называется «палатным письмом». В них сосредоточена вся суть обратной перспективы, канонического искажения пространственных построений, столь интересующая Кошлякова. В иконосах этот второстепенный элемент, второй план, воспроизводился сжатым, видоизмененным и при этом высвобождается относительно найденного вокруг себя другого пространства.
Эту серию, развивавшуюся в течение долгих лет, писавшие о ней искусствоведы сравнивали с декорациями к фильмам немецкого экспрессионизма, с формами конструктивизма и кубизма. Иконосы одновременно похожие на все это и, как отмечал сам автор, в итоге они получались близкими аматорским постройкам: сараям, будкам, кабинкам, которые можно найти в избытке в пейзаже российской провинции. Последний, наравне с шедеврами мировой архитектуры, также является одним из ключевых лейтмотивов в практике Кошлякова и часто коллажируется вместе с видами Парижа, античными статуями, сводами готических соборов.
Большие выставки нулевых
В период от начала 2000х Валерия Кошлякова можно было причислить к самым известным из российских художников на западе и по всему миру. Его приглашают принять участие в крупных международных выставках, биеннале, его персональные проекты проходят на площадках европейских фондов и музеев с мировым именем. В первую очередь для скрытного и не любящего говорить о себе Валерия Кошлякова это означало возможность поработать с большими пространствами, сочетать сразу несколько техник и медиумов (этот жанр он сам определяет изысканным выражением «инсталляционный ансамбль»), а также поработать напрямую с пространствами и архитектурой, которые ранее появлялись в его живописи исключительно как фантазийные доработки увиденного на черно-белых некачественных снимках.
Валерий Кошляков во время подготовки инсталляции на Венецианской биеннале, 2003
В 2002 и 2003 году соответственно Валерий Кошляков принимает участие в 25-ой Биеннале в Сан-Паулу и удостаивается персонального проекта в российском павильоне на Венецианской биеннале. Для каждой из этих статусных выставок он создает внушительных размеров инсталляции из картона. Доходившая до потолка «Icons of Constructivism» в Сан-Паулу состояла из разорванных и заново собранных при помощи скотча коробок. Стены павильона в Венецианской биеннале были полностью покрыты картоном (всего ушло 500 квадратных метров материала), весь он был найден в Венеции и расписан прямо на месте, в течение всего одного месяца. Это был необычный и ценный опыт для художника, который отметил, что ему никогда раньше не приходилось работать с таким масштабом при прекрасном освещении, которое давал стеклянный плафон в потолке павильона.Сразу же после биеннале он делает проект под названием «Облако» в новом римском музее современного искусства MACRO: в нем он впервые работает с видео и звуком, которые включает в инсталляцию с макетом одноэтажного провинциального российского города.
В том же 2004 году выставка Кошлякова «Империя культуры» проходит на необычной площадке церкви Святого Людовика, построенный в XVII веке на территории госпиталя Сальпетриер в Париже. Церковь на тот момент уже не являлась действующей, в ее стенах регулярно проходили выставки современных художников: к примеру, проект Кошлякова сменил на площадке Ансельма Кифера.
Примечательные проекты проходят и в России: инсталляции под общим именем «Саркофаг» создаются «на местах», в пространстве тогда еще молодого проекта «Фабрика» и в атриуме бывшего музея Ленина в Красноярске. В «Саркофаге» в прямом смысле выстраивается пространство, сформированное памятью об ушедшей советской эпохе. Символом этого пространства становится Ленинский мавзолей, вместилище снов о прошлом, парадоксальная как с точки зрения контекста своего окружения, так и с точки зрения феномена как такового. Также копию Мавзолея из красного кирпича построит Валерий Кошляков и в Париже, на крыше пространства Louis Vuitton.
Валерий Кошляков. Кафе. 2006. Картон. 80х160х120 см. Проект «Саркофаг». Красноярский музейный центр. Собрание автора
Проекты недавних лет
В 2009 году Марат Гельман, первый галерист Валерия Кошлякова, устраивает большую персональную выставку художника в музее современного искусства PERMM в Перми. Для набережной города Валерий Кошляков готовит специальный проект, двадцатиметровую башню «Пермский маяк — ритуальная геодезия». Застывшая в динамике, накрененная башня напоминает тяжело и в то же время изящно деформированную постройку авангардных утопистов — Татлина или Малевича. К сожалению, проект в Перми так и не состоялся, от него остался только небольшой макет. Однако башни Кошлякова из общей серии «Недосягаемые» появились в других городах мира: на площади Навона в Риме, у Лувра в Париже, в парке Марипоса на Тенерифе.
В своих проектах последних лет Кошляков все больше углубляется в медиум живописи, с которого он начинал и из которого вышли все его практики, архитектурные, скульптурные, сайт-специфичные. В 2014 по его собственной инициативе проходит выставка в монастыре часовни кордельеров в Париже, на которой появляются многочастные панно, сложенные из холстов разных размеров.
Валерий Кошляков. Конструкция-монумент. 2014. Проект для музея Лувр, Париж
В 2016 году в московском Музее русского импрессионизма прошла персональная выставка Кошлякова «Эллизии». В новой серии работ художник вернулся к темпере и холсту, отдавая дань краске, которой пишутся фрески. В новых работах при этом сохранилась коллажная эстетика, один из ключевых элементов в практике автора, начиная с середины девяностых годов. В «Эллизиях» античные руины встречаются с пустынными провинциальными пейзажами, напоминающими ростовскую степь. Кошляков продолжает рефлексировать на тему предполагаемого «конца живописи» в современном искусстве и наследия досезанновской традиции. Его метод не перестает развиваться, при этом оставаясь в рамках узнаваемого авторского ключа, внутри которого налаживается связь эпох и их преломление в медиуме современной живописи.
В одном из интервью Валерия Кошлякова спросили, в каком времени ему хотелось бы жить, на что он ответил, что хотелось бы жить «совсем без времени, там, где можно спрятаться, скрыться. В неопределенном золотом веке, где существует просто культура.
Валерий Кошляков. Мавзолей. Инсталляция. 2007. Кирпич. 290х300х300 см. Проект «Москополис». Louis Vuitton, Париж. Фото: Владимир Сычев для Коммерсантъ
В настоящее время Валерий Кошляков живет и работает в Париже.
Текст Ксении Лукиной
